Урка почесал затылок.
- Дык... А хто при тебе, родное сердце, хоть раз об ориентации заикнулся? Полы будешь в казармах мыть, тумбочки полировать... Окна красить. Только чтоб качественно! А рамы можно и некрашенными оставить, все равно снаружи не увидит нихто, а мы привычные.
Неизвестно, с каких пор урок так интересовало общественное мнение по поводу состояния окон в казармах, но факт был, как говорится, налицо.
А вот о тумбочках урка вспомнил явно в недобрый час.
- Хто там понятия не чтит?! - разъярился он, услышав провокационное заявление на нижнем этаже. - Ща разберемся...
И, повернувшись к тому самому товарищу, с которым спорил о расписании рабочего дня Феденьки, урка резко заехал ему кулаком в ухо.
- Точно твои орлы устав нарушили!
Через минуту оба товарища, коих активно подбадривали сочувствующие, уже дрались на лестничной площадке предыдущего этажа. У Сени появился шанс пробраться к Федору и даже незаметно вытащить его наружу.

По мере того, как Вира приближалась к Чернобылю, Гайку она чувствовала все сильнее. Правда, не могла понять, отчего отрядец Светлой хунты вознамерился двинуть мимо стражей, которые, как известно, притягивали все металлическое в районе, еще и были сверх меры нафаршированы разнообразными магическими "датчиками". Нельзя было, что ли, сторонкой обойти... Или на орлах пролететь, орлы же были у Пендальфа в некоем долгу, обязаны они ему были чем-то... А такой долг у Светлой хунты, как справедливо считала назгульша, мог сравниться только с картежной повинностью у Темных.
Нет у них стратегического мышления, - констатировала эсесовка, заставляя Мессершмитта плавно снижаться над одной из груд камней, кои в беспорядочном состоянии громоздились возле канавы.
Возможно, она вскоре обнаружила бы карапузиков и Гайка вновь оказалась бы в руках законного владельца в лице герра Саурона, если бы сознания Виры не достиг слабеющий зов Менгеле.
- Аргор... - испуганно позвала она. - Любимый... Аргоша, что с тобой?..
Никто не ответил. И Шестая вдруг поняла, что ее волнения, ее откровенно нехорошие предчувствия, начавшие терзать ее еще несколько дней назад, свершились. Материализовались. Безвозвратно.
Фон Уртике неожиданно резко дернула поводья - послушный Мессершмитт вернулся на былую высоту. И тогда назгульша горестно взвыла, заглушая гул энергоблоков, рев ветра и шум крыльев ящера.

И у Кольца на то, чтобы давить, был ряд веских причин. Оно, будучи артефактом весьма "разумным", если так можно выразиться об артефактах, почувствовало приближение назгульши и теперь "просилось" забрать его к герру Саурону. Всем известно, что герр Саурон и Кольцо были едины, как Проктер и Гэмбл, как ковбой Марльборо и его верный железный конь, мотоцикл марки "Харлей"...
Однако Вира явно не возжелала, или же ввиду моральной травмы просто не смогла, призывы Кольца "зафиксировать". Она даже не обратила внимания на то, что Мессершмитт, кажется, учуял потенциальный свежий провиант, с ревом пронесясь над канавой.
Шестая все размышляла, кто же мог развоплотить Аргошу. Косвенно это был и герр шеф, который отправил Девятку на войну слишком рано, "в недобрый час". А еще герр шеф из возможных виновников явно находился географически ближе всех, в каковом отношении герру шефу не очень повезло. Кому же понравится слушать высокочастотный вой фон Уртике, обиженной на весь мир?
И Вира решительно направила ящера в Мордовию.

>>>Барад-Дур.>>>

Выглотав целую фляжку воды, Федя сказал:
- Я ща блевану.... - и позеленел.
Сеня пока что не обращал внимание на истерику Федора и тут из-за камней раздались грубые голоса урок. Федор тут же забыл про тошноту, нехорошее влияние Кольца и затихарился за камнем.
- Молчать, Сеня, - шикнул он Ганджубасу, затихарившемуся за другим камнем.
Урки приближались... Федор закрылся плащом.