Уже неплохо обкуреный Голый нетвердым шагом вошел в мавзолей "ТаварЫща БалЫна". Сплюнул. Весьма лихо и сквозь зубы и нетрезвым, заплетающимся голосом, изобращая из себя репера, начал читать:
- И дальше беда за бедой как по нотам,
Ворона залетела в турбину отчего-то
На теплоцентрали чего-то взорвалось,
А Голый виновным по всем оказался.
И треснул мир напополам,
Дымит разлом,
И льется кровь,
Идет война Добра со Злом,
И меркнет свет,
В углу паук плетет узор....
- Тьфу ты, привидится же такое, - ещё раз сплюнул интеллегент.
- Шоб вас усих пидняло та об стенку шмякнуло! - тут откликнулось второе "Я".
- Ты снова здесь? - нетвердо осведомился Голый.
- А де ж мени бути. Ото тоби тетя Соня привидилася, ага? Ото ти не гарно вчинив - покинув сиротинушку, а вона ж тоби усю душу виклала. Й про матир свою геройчну розповила. А ти така погана скотина.
- Отцепись, и без тебя тошно. Оооооотчего так в Роооооссии березы шумяяят, оооот чего белоооооствооольные всоооооооооо понимают. У дооооорог прислоооонившись поооо ветру стоооооят, и листву так печаааааааааально кидааааают. - провыл Голый, по очереди обнимая все стенки.
- Нет на земле печальней повести, чем жизнь, прожитая по совести, - ехидно отметило, отчего-то на русском второе "Я"
- Да заглохни уже, харя мордовская! - взвыл Голый. -
В твоих глазах черти танцуют самбу,
и мне уже поздно пить боржоми,
и мне уже поздно глотать бальзам.
В твоих глазах черти танцуют самбу
и я с ансамблем и без ансамбля
уже сползаю к твоим ногам.
Вооот, история любви, хватай и ага-ага-ага!
Выкрикивая "ага-ага-ага!" существо радостно подпрыгивало вверх со всех четырех конечностей и радостно подвывало. Заскочив на последнем "ага!" на надгробие таварЫща БалЫна, существо раскланялось и:
- Смертельный номер! - объявило оно. - Исполняется впервые! Затяжной прыжок в гости к Логу! Ураааа, товарищи!
С этими словами, исполнив в воздухе сальто Голый рухнул в колодец, хватаясь свободной рукой за висящую там цепь и затормозив падение, начиная вновь:
- Не кочегары мы не плотники,
Но размышлений долгих нет,
Ведь мы монтажники-высотники...
Урррааааааа!

**обитель Бандерлога**

* Использованы песни: УмаТурман "Ночной Дозор", БандЭрос "Бум-Сеньорита", Любэ и С. Безруков "Отчего так в России".

Урки-то бежали, да недалеко, так как в зале перед мавзолеем наткнулись на Менгеле. Впрочем, тот, не стал особо тратить слова.
Когда Первый пошел в Мавзолей, Тера как раз что-то выцарапывал на стене. Конечно же, Менгеле не преминул съязвить:
- Наскальной росписью занимаемся? И давно у тебя это?

- Не знаю я где Четвертый. - огрызнулся Менгеле, подбираясь к гробнице и принимаясь с нездоровым интересом ёё рассматривать. - Плетется по обыкновению где-то сзади, военачальник великий. И что ты собираешься писать шефу? Что Бандерлог вызверился на нас из-за этого вечно обкуреного идиота? Кстати, ты попал? Я, кажется, промазал...Ещё и кинжала лишился. Если эта скотина его подберет, смертным будет весело.
Первый наблюдал за тем, как Тера посылает шефу е-мейл. Затем хмыкнул.
- Не хотел бы я быть рядом когда шеф это прочитает. Кстати, а где он сейчас?

Менгеле ничего не ответил. Он хорошо знал, что выкручиватся даже с учетом сообщения Теры придется и уже продумывал  - а как конкретно он будет выкручиватся. Хороших идей не было. Поэтому Менгеле решил не заморачиватся, а попросту поступить наиболее ожидаемым образом - послеовать за Третьим.

Оказалось что тут, также как и в перемещении по Призрачному миру, есть свои "очаровательные нюансы". Уже появившись неизвестно где маг пребольно стукнулся плечом о камень. Осторожно открыл один глаз. Оказалось, что стукнулся он о каменную плиту, испрещенную значками гномьей клинописи.
- Спи спокойно таварыщ Балын-ака, вэчный шахтор-стахановец. - прочитал Саурон. - Ну, народ, даже писать без ошибок не могут. Каратышки, одно слово.
Штольцманн, похоже, решила свалится в обморок, так как инчего не отвечала. Маг её понимал, ситуация из стадии "фиговатонемного" переходила в стадию "охрененнофиговато".
- Ну что ж, - понимая что далее оттягивать нельзя решил он, произнося элементарнейшее заклятие от которого дожен быд вспыхнуть маленький огонек. - Фиг вам, жилище примитивных смертных.- прокомментировал он ситуацию. То же самое что и с Иллаис после телепортации. Плохо, очень плохо.
Слушаясь своих навыков грабителя, маг прошелся по комнате, нашел весьма приличное оружие эльфийской работы. И откуда оно тут взялось. И ножны к нему. Привесил меч к поясу и отвесил пощечину секретарше.
- Подъем! - шепнул ей на ухо маг. - Пора уходить отсюда.

Маг бы может и продолжил бы, если б не лишился силы. Вообще, без возможности сотворить самое элементарное заклинание. И поэтому, понимая, что меч, который реально мог бы нанести урон бандерлогу, оостался в Дол-Гулдуре, а этой эльфийской спичкой он много не навоюет, маг подхватил Изольду, швырнул в бандерлога гномьим топором и прыгнул в колодец.
Падение было несколько быстрым, чем он ожидал. Но благодаря хваленой, в основном причем ними самими, реакции майяр, ему удалось схватится на какую-то железку, ободрав руку до крови и прижимая к себе Изольду. Увидев какой-то боковой ход, Темные сумел забратся туда и помчался по бесконечным коридорам гномьего города, держа путь к выходу. Надо найти Теру. Его "Домна" помогла Иллаис, мне она поможет тоже, я уверен. Но никто не должен об этом знать!

---> вход в Уморию.

Федор осторожно зашел в мавзолей, огляделся и присвиснул, увидев могильную плиту. Стало холодно и страшно. Федя сглотнул, огляделся, вокруг лежали скелеты и иссеченные косяки и пачки из-под конопли. У одного из скелетов была большая книга. А на могильной плите что-то было написано. Федор сильно испугался.
- дядя Пендальф, что там написано. Что-то страшное, да?

---> Вход

Быстро смекнув, что за спиной опера куда безопаснее, чем в одиночестве в пещерах, где Моргот знает что делается, Дуриэль пристроилась ему "в хвост". На всякий случай она размотала кнут и проверила, легко ли вынимается из пряжки нож. В другом месте ведьма еще бы могла надеяться удрать от темных тварей, но здесь, в Мории... Местные, поди, не только про возвращение Саурона, но и про него самого не слышали. Сожрут и не подавятся.
Услышав слова Баралгина, она фыркнула.
- Тут не о девках думать надо, а о том, как ноги унести. Рагу по-гоблински как-то не в моем вкусе, даже имени тебя,- она осеклась, внезапно поняв, что насмерть забыла легенду, придуманную повелителем.
Хорошо, что пока они не задают вопросов. Но рано или поздно зададут.
- Кстати, господа, извините, что спрашиваю, но куда путь держите?

Федор осматривался. Потом появилась та самая красивая девушка. Федору очень нравились красивые женщины всех рас и национальностей, так что он подрулил ближе и начал знакомится.
- Здрасьте, я Федя. Точнее Федор Михайлович Сумкин. Это мои кореша Сеня Лютый, то есть Ганджубас, и Мерин с Пипином, они у нас это... по грЫбочкам спецы, только их тут нет. Поэтому сейчас они без работы. Вон тот большой Бомж, это Агроном, сын Агропрома и потомок Кылыздура. Он - король Гондураса. Около него с луком - это эльф Логоваз из Лихолесья, безотцовщина. На плите рыдает каратышка Гиви Зурабыч, у него лавка на рынке есть. Мы сюда шли к его брату БалЫну-ака, да вот только накрылось дело, так как помер БалЫн. А вот это почетный пожарный Поволжья и заслуженный народный дружинник - дядя Пендальф. Говорят, что иногда он представляется еще Сашей Белым, только это неправда. Он- Пендальф, вот. Ну а Баралгин уже представился, он по Гондурасу чокнутый. Так что коллектив у нас небольшой, но слаженный. А вы кто будете?
И тут из колодца раздалось шлепанье. Федор мгновенно спрятался за Пендальфа. Когда шлепаниье затихло, он вновь подошел к Дуриэль и прошептал:
- А вон там в колодце шлепает Голый. Давно он за нами бродит. А потом найдет самого старого и больного, подкараулит и порвет его как Тузик тряпку.
Пендальф чего-то в книгу воткнулся, Мерин и Пипин шмыгали по залу и кажись, собирались мародерствовать, Гиви плакал, Логоваз делал вид, что сочувствует, Баралгин втыкал на корму Дуриэль. Короче - все шло по плану, только вот Бомж чего-то тревожился. Наверное знал чего-то такое. что в корне меняло дело.